14 апреля 1918 г.:
Немецкая армия, наступающая от Харькова, подступила к Сватово. В это
время там находился небольшой отряд Донецкой республики в 300-400 штыков
и 100 сабель, 2 орудия и бронеплощадка с двумя орудиями. В этом отряде
проходили непрерывные митинги, которые требовали скорейшей эвакуации на
юго-восток. Отряд Ворошилова в это время подтягивался к станции Кабанье,
обороняя железнодорожную линию, ведущую к Луганску, где располагалось
правительство ДКР.
В Харькове немецкими властями введен комендантский час.
В оккупированном немцами Харькове продолжались расстрелы людей,
заподозренных в «большевизме». Газета «Южный край» писала 14 апреля: «Изо
дня в день повторяются на улицах Харькова случаи ужасных находок
человеческих трупов. Трупы находят преимущественно в глухих местах
города, на берегу рек, в тупиках, на пустырях и левадах, на полотне
железной дороги. Все убитые —мужчины, большинство в солдатской одежде.
Иногда находят сразу группу убитых людей, связанных одной веревкой.
Почти все трупы (за единичными исключениями) имеют огнестрельное
ранение, большей частью в затылок и в спину. Вчерашний день дал
несколько новых случаев расстрелов; всего за последние дни в городе
обнаружено до 100 трупов».
Немецкий комендант Харькова Фишер выпустил воззвание к населению, в
котором фактически списал все убийства, совершаемые в городе на…
украинские части. В обращении было сказано, что «убийства и бесчинства творятся темными элементами, действующими под прикрытием солдатских шинелей». Появление этих банд Фишер объяснил тем, что «не ведется строгий учет прибывающих в Харьков украинских частей, согласно предписанию германской комендатуры».
А украиноязычная пресса Харькове в это время взывала «Слава войне!», публикая гимны украинских… калек:
Харьковская пресса опубликовала «Приказ о введении украинского языка»
на железной дороге, процитировав телеграмму товарища (заместителя)
министра почт и телеграфов УНР Штефона: «Особым приказом
украинского министра почт и телеграфов Сидоренко предписано по всем
учреждениям заменить в продолжение трех дней все вывески, надписи,
плакаты и объявления украинским языком… Заявления начальников о
невозможности замены надписей в три дня признаны не убедительными, ибо
есть уже некоторые учреждения, где это распоряжение выполнено… Всем же
начальникам округов и почт напоминаю, что если и после этого не будут
немедленно заменены в учреждениях вывески, плакаты, объявления и пр.
написанными на государственном языке, то означенные начальники округов
или отделов перевозки и почт будут сурово караться по законам Украинской
Народной Республики». Похоже, мы сейчас переживаем дежа-вю…
Но украинский язык тогда представлял собой что-то любопытное. Газета
«Рух», понимая, что харьковцы совершенно не знают украинского языка,
устроила на своих страницах курсы мовы, поясняя следующее (пишу как это
приведено в оригинале): «Коли між шелестівкою та я, ю, є, ї
чуеться й, тоб-то коли ті шелестівки не зливаються з ними так, як вони
зливаються в словах, скажемо, зять, люд, синє, – то між шелестівкою й я,
ю, є, ї ставлять протинку (‘): з’явився, б’ють, в’ється, у пір’ї і т.п.
Можна тут писати і ь: зьявився, бьють і т.п.» Ох, представляю, как подобые раъяснения помогали ошалевшим харьковцам овладеть держмовою!
Тут же давался словарик украинских слов. Некотрые очень интересны.
Например, «иго» переводилось как «кормига», «существование» –
«істнування», «параграф» – «пакт» и т.д.
14 апреля 1919 г.:
И. Межлаук (родной брат наркома Донецкой республики В. Межлаука) в
качестве главного начальника Центрального управления по снабжению
Красной Армии РСФСР подписал соглашение с военным наркомом УССР Н.
Подвойским о снабжении советской армии Украины.
Немецкая армия, наступающая от Харькова, подступила к Сватово. В это
время там находился небольшой отряд Донецкой республики в 300-400 штыков
и 100 сабель, 2 орудия и бронеплощадка с двумя орудиями. В этом отряде
проходили непрерывные митинги, которые требовали скорейшей эвакуации на
юго-восток. Отряд Ворошилова в это время подтягивался к станции Кабанье,
обороняя железнодорожную линию, ведущую к Луганску, где располагалось
правительство ДКР.
В Харькове немецкими властями введен комендантский час.
В оккупированном немцами Харькове продолжались расстрелы людей,
заподозренных в «большевизме». Газета «Южный край» писала 14 апреля: «Изо
дня в день повторяются на улицах Харькова случаи ужасных находок
человеческих трупов. Трупы находят преимущественно в глухих местах
города, на берегу рек, в тупиках, на пустырях и левадах, на полотне
железной дороги. Все убитые —мужчины, большинство в солдатской одежде.
Иногда находят сразу группу убитых людей, связанных одной веревкой.
Почти все трупы (за единичными исключениями) имеют огнестрельное
ранение, большей частью в затылок и в спину. Вчерашний день дал
несколько новых случаев расстрелов; всего за последние дни в городе
обнаружено до 100 трупов».
Немецкий комендант Харькова Фишер выпустил воззвание к населению, в
котором фактически списал все убийства, совершаемые в городе на…
украинские части. В обращении было сказано, что «убийства и бесчинства творятся темными элементами, действующими под прикрытием солдатских шинелей». Появление этих банд Фишер объяснил тем, что «не ведется строгий учет прибывающих в Харьков украинских частей, согласно предписанию германской комендатуры».
А украиноязычная пресса Харькове в это время взывала «Слава войне!», публикая гимны украинских… калек:
Харьковская пресса опубликовала «Приказ о введении украинского языка»
на железной дороге, процитировав телеграмму товарища (заместителя)
министра почт и телеграфов УНР Штефона: «Особым приказом
украинского министра почт и телеграфов Сидоренко предписано по всем
учреждениям заменить в продолжение трех дней все вывески, надписи,
плакаты и объявления украинским языком… Заявления начальников о
невозможности замены надписей в три дня признаны не убедительными, ибо
есть уже некоторые учреждения, где это распоряжение выполнено… Всем же
начальникам округов и почт напоминаю, что если и после этого не будут
немедленно заменены в учреждениях вывески, плакаты, объявления и пр.
написанными на государственном языке, то означенные начальники округов
или отделов перевозки и почт будут сурово караться по законам Украинской
Народной Республики». Похоже, мы сейчас переживаем дежа-вю…
Но украинский язык тогда представлял собой что-то любопытное. Газета
«Рух», понимая, что харьковцы совершенно не знают украинского языка,
устроила на своих страницах курсы мовы, поясняя следующее (пишу как это
приведено в оригинале): «Коли між шелестівкою та я, ю, є, ї
чуеться й, тоб-то коли ті шелестівки не зливаються з ними так, як вони
зливаються в словах, скажемо, зять, люд, синє, – то між шелестівкою й я,
ю, є, ї ставлять протинку (‘): з’явився, б’ють, в’ється, у пір’ї і т.п.
Можна тут писати і ь: зьявився, бьють і т.п.» Ох, представляю, как подобые раъяснения помогали ошалевшим харьковцам овладеть держмовою!
Тут же давался словарик украинских слов. Некотрые очень интересны.
Например, «иго» переводилось как «кормига», «существование» –
«істнування», «параграф» – «пакт» и т.д.
14 апреля 1919 г.:
И. Межлаук (родной брат наркома Донецкой республики В. Межлаука) в
качестве главного начальника Центрального управления по снабжению
Красной Армии РСФСР подписал соглашение с военным наркомом УССР Н.
Подвойским о снабжении советской армии Украины.
Хронология: 14 апреля | Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта
Комментариев нет:
Отправить комментарий